Двое, не считая призраков - Страница 66

— Ничего! — улыбнулась Катя.

Она проводила Антона в коридор, который вел в библиотеку. Там все оказалось, как он и предполагал: шкафы под потолок, рыцарские доспехи, старинное оружие на стенах. Но Антона интерьер мало заботил. Поздоровался с ББГ, сел в предложенное кресло и не слышал, о чем хозяин говорит.

Встреча с Катей потрясла Антона. Он вспомнил фантастический роман, в котором обезвоженные герои жили на замкнутом цикле и брали влагу по трубочкам и сборникам пота с собственного тела. Если такого несчастного забросить в речку или в океан, с ним произойдет примерно то, что случилось с Антоном. Это была не влюбленность. Влюблялся он много раз, и физические ощущения повторялись: стеснение в груди, коловорот в паху, бьем копытом, несемся за лошадкой. Здесь же, с Катей, реакция произошла на клеточном, молекулярном уровне. Он вспомнил, как Лена говорила, что любит его каждой клеточкой. Понял, что она имела в виду, простил визит после смерти. И тут же забыл о Лене. Хотелось думать только о Кате, прекрасном лягушонке с носиком как у Пятачка. С Антоном что-то происходило, что-то в нем менялось, расцвечивалось.

«Я мечтаю! — с близким к ужасу восхищением понял он. — Вот как это бывает! Вижу! В цвете вижу картинки! Мы с Катей…»

* * *

Борис отнес потерянный вид Скробова к впечатлению, которое на того произвел дворец. Борис остался доволен собой. Он все рассчитал правильно — мальчик раздавлен, приполз на карачках. Не хотелось сюда привозить посторонних, но того стоило.

— Эй! — помахал Борис рукой перед лицом Скробова. — Ку-ку! Очнись! Я с кем разговариваю?

— Простите! — с трудом оторвался Антон от чудесных видений. — О чем вы говорили?

— О том, что ты должен всегда знать свое место, кто у нас главный. Кто у нас главный?

— Если можно, двумя абзацами выше, — попросил Антон.

— Какими абзацами? — не понял Борис.

— Что вы говорили раньше?

— Я говорил, — с редкой для него терпимостью и спокойствием принялся повторять Борис, — что ты и примкнувшие к тебе покойники должны…

— Простите! — снова извинился Антон, который не желал портить отношений с отцом любимой девушки. — Все, что вам донесла Елена Петровна, не более чем розыгрыш, возможно, не самая удачная шутка.

— Шутка? Кто такая Елена Петровна?

— Психолог, психиатр или нечто в этом роде. Борис Борисович! Я бы и рад вам помочь, так сказать, лишний миллиард в карман положить, но вы вдумайтесь! Какие покойники? Какая астральная с тем, извиняюсь, загробным миром связь? Мыслимо ли?

— Ты!.. Ты со мной… опять в кошки-мышки играть? — вспыхнул Борис.

Папаша побагровел, как бы удар не случился, подумал Антон. А и случился бы! Как бы славно все устроилось! Мы бы погоревали и зажили с Катей счастливо.

— Борис Борисович! Не волнуйтесь! Вам, наверное, вредно. Воды, что ли, попейте!

— Щенок! Сопля! Против кого прешь? (Против свекра? Тестя? Не силен в семейных терминах!)

— Думаешь, — продолжал кипятиться ББГ, — мне можно рожки строить? Тебе мало? Сестре твоей мало? Хочешь, чтобы твое хозяйство между ног отрезали и на подносе принесли? Чтобы ты видел: только я его обратно пришить позволю?!

— Погодите! — изменился в лице Антон. — Вы хотите сказать, что неприятности последних дней, мои и сестры, организованы вами?

Борис пожал плечами: а то кем же? Взял себя в руки, усмехаясь, спросил:

— Яйца отрезать тебе будем?

— Ваши манеры, — говорил Антон, лихорадочно думая о своем, — находятся в большом противоречии с интерьерами.

— Что?

— Вечер перестает быть томным, — вспомнил Антон фразу из популярного фильма.

Ему требовалось время, чтобы осмыслить ситуацию, которая была бы гораздо проще, не окажись Катя дочерью этой акулы капитализма. Впрочем, уже сейчас ясно, семейной идиллии не получится. Папаша в гости на блины к нам ходить не будет. О Кате подумаем потом (только о ней бы и мыслил), сейчас — как справиться с мерзавцем, который испортил им жизнь.

— Думаешь? Молчишь? — ухмыльнулся ББГ.

— Мыслю, потому и существую. Борис Борисович! Если я не ошибаюсь, в начале нашей теплой беседы вы вели речь о сделке. Всякий договор, как вам известно, сопряжен с условиями, выдвигаемыми сторонами. Так вот! Мое первое и серьезнейшее условие: преследования моей сестры немедленно прекращаются. О таких мелочах, как компенсация за разбитую машину, испорченную квартиру, ликвидация дутого уголовного дела, я уж и не говорю. Сумма возмещения морального ущерба пусть остается на вашей совести, если таковая имеется, — не удержался от сарказма Антон.

— А ты начинаешь работать под моим руководством?

— Я и пальцем не пошевелю, пока вы не выполните параграф первый.

— Смотрю на тебя и думаю: откуда столько наглости? Ты что же думаешь: твои сексуальным маньяком убитые бабы сильней моих мертвецов?

Второй раз в жизни Антон почувствовал шевеление волос на голове. Первый раз — когда осознал факт присутствия в его жизни загробных представителей. Всё вместе: встреча с Катей, раскрытие козней Горлохватова, его возможное общение с мертвыми — перегруз головы. Жесткий диск отказывается, не способен четко работать. В компьютерах так и происходит, а он привык мерить свой мозг на жесткий диск компьютера.

Антон демонстративно сложил руки на груди, отвернулся в сторону, смотрел на книжные шкафы, где покоились фолианты с золотым (как же не золотым!) тиснением на корешках.

Первым нарушил молчание Горлохватов:

— Ты должен встретиться… мы втроем встретимся… с одним… бывшим человеком. Дьявол! Сюда, сейчас позвать его не могу. Полно всякой живности, она взбесится.